«Макрон ждет того, чтобы Путин пригласил его на переговоры»
Спикер парламента Республики Сербской Ненад Стевандич — об украинском конфликте, скрытом давлении ЕС на Баня-Луку и последствиях бомбардировок Югославии
Европейские чиновники тайно требуют от Боснии и Герцеговины присоединиться к санкциям против России в обмен на дальнейший прогресс на пути евроинтеграции, заявил «Известиям» спикер парламента Республики Сербской Ненад Стевандич. По его словам, скоро это будет делаться открыто. На Западе, по его словам, продолжают замалчивать вопрос ущерба, который НАТО причинило в результате бомбежек Югославии в 1990-е годы. Он выразил уверенность, что отношения Москвы и Киева будут восстановлены. При этом политик считает, что последние заявления президента Франции Эммануэля Макрона об отправке наземных войск на Украину служат призывом к переговорам с президентом России Владимиром Путиным.
«Меня радует, что мне удалось пригласить российских депутатов в Баня-Луку»
— 19 марта у вас состоялась встреча с председателем Госдумы РФ Вячеславом Володиным. Вы подписали соглашение о сотрудничестве между Госдумой и Народной скупщиной. Что предполагает это соглашение?
— Соглашение состоит из двух частей. Первая — касается общих ценностей и развития парламентского сотрудничества, например, в сфере борьбы с коррупцией и других общих вопросов. И это очень похоже на другие документы, которые заключаются между парламентами. Вторая часть более конкретная и касается отношений России и Республики Сербской, сохранения культуры, ценностей, защищающих нас от дегуманизации общества в связи с использованием современных технологий. Здесь, конечно, сербы и русские быстро нашли общий язык, так как мы поддерживаем одни и те же традиционные ценности. Они касаются вопросов семьи, культуры, веры и безусловно международного сотрудничества.
— Планируют ли депутаты парламента Республики Сербской чаще посещать Россию?
— Это второй визит в Россию. В последний раз мы были в Москве в феврале прошлого года в момент, когда никто не хотел сюда приезжать. Во время прошлого визита также состоялась встреча со спикером Госдумы Вячеславом Володиным и главой Совета Федерации Валентиной Матвиенко. В этот раз я вновь заявил, что наши отношения старее, чем какие-либо геополитические столкновения, такие как украинский конфликт, войны с Гитлером и Наполеоном. И мы всегда находили общий язык.
Спикер парламента Республики Сербской Ненад Стевандич
Меня радует, что мне удалось пригласить российских депутатов в Баня-Луку в любое удобное для них время, и там мы продолжим наше общение. Я надеюсь, что это произойдет в ближайшее время, или, надеюсь, мы вновь приедем в Москву.
— Когда планируется ваш следующий визит?
— Меня пригласили на Петербургский международный экономический форум, который пройдет в июне. Сейчас я стараюсь согласовать свой график. Желание приехать всегда есть, но нам нужно также выполнять и свою текущую работу в Народной скупщине.
— Известно ли вам о возможном ответном визите Вячеслава Володина или других членов Госдумы в Республику Сербскую в ближайшее время?
— Мы разговаривали об этом, но даты еще согласовываем.
— Обсуждаются ли в парламенте Республики Сербской инициативы, касающиеся сближения энтитета с Россией?
— Безусловно мы поддерживаем заявление, которое было вынесено Госдумой и Советом Федерации, осуждающее бомбардировки сербского населения со стороны НАТО. И по возвращении мы также его поддержим, чтобы это заявление было совместным. А сейчас, когда у нас есть подписанное соглашение, у нас есть возможность проводить совместные конференции. В этом году я планирую организовать в Баня-Луке научную конференцию. Ее рабочее название «Преимущества многополярного мира и его защита».
— Это будет какая-то инициатива с призывом к руководству Боснии и Герцеговины?
— В первую очередь она будет направлена на сотрудничество Республики Сербской и России, в том числе с Государственной Думой. Мы никогда не принимали решения, направленные против Боснии и Герцеговины. Безусловно всегда есть разные мнения. Бошняки, хорваты хотели бы, чтобы мы присоединились к санкциям против России, но это не может пройти из-за нашего маленького сербского «нет». То же самое «нет» не позволило Боснии и Герцеговине вступить в НАТО.
«Референдум о независимости — это последнее средство»
— Выступая в Госдуме, вы заявили, что невключение Республики Сербской в антироссийскую истерику на Западе сурово наказывают: она терпит санкции, оскорбления и обвинения. Насколько серьезно усилилось давление Запада на Баня-Луку в последнее время и влияет ли это на решимость Республики Сербской провести референдум о независимости?
— Референдум о независимости — это последнее средство, и мы его еще не рассматривали. Мы только сказали, что, нас заставят это сделать, если кто-то постарается нас устранить и вычеркнуть Республику Сербскую. Мы безусловно пытаемся избежать ситуации, которая нарушила бы правовую систему Боснии и Герцеговины. Мы хотим показать, что ее пытаются разрушить те, кто хотят ее изменить. Это всё идет во вред сербам, нарушает конституцию и Дейтонские соглашения (остановили гражданскую войну в Боснии и Герцеговине. — «Известия»). Поэтому мы должны вести очень мудрую и твердую политику. Это безусловно иногда очень сложно.
Мы — те, кто попал под санкции — находимся под жестким давлением. Мы не можем открывать счета, ищем способы, как получать свои зарплаты. Даже были заявления со стороны Запада, что на пекарни, магазины, аптеки будут повешены плакаты со мной, президентом Милорадом Додиком, премьер-министром Радованом Вишковичем, чтобы мы не могли пользоваться услугами. Но парадокс в том, что против нас нет никаких конкретных обвинений. Американцы угрожают банкам, заявляя, что, если у них будут открыты наши счета, им не позволят осуществлять свою международную деятельность.
Ненад Стевандич
При этом они говорят, что у них есть замечательная формула, чтобы всё решить. Они говорят: вступите в НАТО и присоединяйтесь к санкциям против России и антироссийской истерии. Мы, конечно, на это не согласились. Русские никогда нас не принижали и не смотрели на нас с высока. На Западе не понимают, что это наше личное решение, связанное с гораздо большими ценностями, чем различные геополитические события. И следует признать, что здесь мы очень схожи с русскими.
— Что могло бы стать «красной линией», после пересечения которой проведение референдума о независимости стало бы неизбежным?
— Это зависит исключительно от нападок, проводимых Западом против нас. Если мы выбираем между несуществованием и самостоятельностью, мы выберем последнее. Я всегда цитировал одного мусульманского священника из Саудовской Аравии. Он сказал, что мусульманин будет есть свинину, только если умирает от голода, так как у него выбор между жизнью и смертью. Все будут делать всё возможное, чтобы выжить. И это как раз относится к разговору о нашем референдуме. Если речь будет идти о нашем существовании и нашей жизни будет что-то угрожать, мы сделаем всё возможное для борьбы за нее. С юридической точки зрения это соответствовало бы Европейской конвенции по правам человека и Всеобщей декларации прав человека ООН.
«Они даже больше, чем мы, боятся, что мы не войдем в ЕС»
— В марте в Еврокомиссии рекомендовали начать переговоры с Боснией и Герцеговиной о вступлении в ЕС. В итоге на саммите в Брюсселе 21 марта было принято решение о начале переговоров. Ожидаете ли вы каких-либо подвижек в дальнейшем для Боснии и Герцеговины?
— Я думаю, что они даже больше, чем мы, боятся, что мы не войдем в ЕС. Россия благодарна за то, что мы не присоединились к антироссийским санкциям, но при этом нас никогда не призывали отвернуться от Европы или от каких-то других наших решений. В России существует полное понимание, что мы находимся в европейском контексте и окружены странами НАТО.
— На ваш взгляд, нужно ли Боснии и Герцеговине вступать в Евросоюз? Извлечет ли ваша страна из этого выгоду?
— Будут преимущества, так как мы, конечно, отстаем в технологическом развитии. Это связано в первую очередь с вопросами технологий, медицины и коммуникаций, но при этом мы не хотим, чтобы это были попытки, к примеру, внести у нас повестку ЛГБТ (движение признано экстремистским в РФ). Мы не можем принять эти законы и также не хотим, чтобы условием для вступления было введение санкций против России и вхождение в НАТО.
— Требуют ли европейские бюрократы одобрить введение Боснией и Герцеговиной санкций против России в обмен на дальнейший прогресс на пути евроинтеграции?
— Сейчас это делается тайно. Я один из свидетелей. Но очень скоро это будет делаться открыто. Всем ясно, как закончится конфликт на Украине, и они хотят, чтобы таких как мы, у кого есть свободное мышление и мнение, становилось всё меньше.
«Уран в продолжительной перспективе продолжает уничтожать жизни»
— Как бы вы оценили недавние слова президента Франции Эммануэля Макрона об отправке на Украину войск?
— Эти заявления Макрона о направлении армии — это просто установление переговорных позиций, так как Франция — военная сила в Европе. У нее есть ядерное оружие, они производят военные самолеты. У других стран, таких как Италия, Испания или Германия, его нет, а Великобритания уже вышла из ЕС. Франция просто хочет усилить свои позиции в переговорном процессе. Макрон ждет того, чтобы Путин пригласил его на переговоры, и поэтому говорит об отправке войск на Украину. Эти два вопроса связаны. Это как просьба его пригласить.
— Как человек, который участвовал в боевых действиях в 1990-е годы в Югославии, видите ли вы, что сейчас возросли риски прямой войны между Россией и НАТО на Украине?
— Ухудшается атмосфера, которая может к этому привести, но я очень хочу верить, что это только для того, чтобы занять лучшие переговорные позиции. Мой опыт войны в Югославии говорит о том, что после войны всё равно строятся мосты между людьми, которые воевали друг с другом, поэтому я знаю, что мост между Россией и Украиной также будет обновлен.
— 25 марта будет 25-я годовщина агрессии НАТО против Югославии. Будут ли в Республике Сербской как-то вспоминать эту дату? Запланированы ли какие-либо международные мероприятия по этой теме?
— Эти мероприятия происходят постоянно, я присутствую на службах в память о погибших, в первую очередь, детях и гражданском населении, которое пострадало во время бомбардировок, так как нас, Республику Сербскую, бомбардировали за пять лет, перед тем как начались бомбардировки Сербии. Первый F-16 был сбит в 1994 году как раз в Республике Сербской. И первый Mirage в 1995 году тоже на территории Республики Сербской, и британский Harrier также был сбит в 1995 году, поэтому маленькая Республика Сербская была первой, на кого напали и первой, кто сбил эти натовские самолеты. А потом Сербия уже сбила и тот известный американский самолет-невидимку. С шуточными заявлениями, что «извините, мы не знали, что он невидимый».
— По вашей оценке, какой ущерб НАТО нанесло сербскому народу в результате своих действий?
— В первую очередь, это относится к тому, что были использованы бомбы с обедненным ураном и более 60 тыс. людей страдают от онкологических заболеваний. И остальной ущерб оценить невозможно, так как уран в продолжительной перспективе продолжает уничтожать жизни. Инфраструктуру можно отстроить заново, а жизни вернуть нельзя.
Итальянские военные, которые находились в тех местах, тоже в итоге заболели онкологией. Хотя они были там непродолжительное время. Мой друг, римский адвокат Анджело Тарталья, получил около 400 жалоб, в каждой из них требуют возмещения в €1 млн, и это должно было оплатить итальянское министерство обороны.
Наши граждане и дети живут там гораздо дольше. Мы в Республике Сербской и Сербии также пытаемся получить свои компенсации от НАТО и, конечно, мы сталкиваемся с огромным отпором по этому вопросу.
— Как это происходит? Вы подаете иски в международные суды?
— Мы пытаемся сделать то же самое, что сделал господин Тарталья в свое время, но нам еще не удалось достучаться до Европейского суда. Мы пытаемся сначала решить это с местными судами по той же схеме, что и итальянцы. Потом мы отправляем эти заявления в итальянские учреждения. Это институты по биотехнологиям в Турине и Риме, чтобы у нас был аргумент по тем смертям. Это нужно для того, чтобы у нас было больше возможностей. Но сейчас там по-прежнему отстаивают однополярный мир, который нас и бомбардировал. И это долгий процесс.
— Планируете ли вы активизировать процесс подачи исков?
— Да, и я опубликовал несколько международных работ, касающихся этого вопроса, выступал с анализом и в Санкт-Петербурге. С научной точки зрения, тут нет никаких вопросов, есть вопросы с политической.
— Пытаются ли на Западе замалчивать эту проблему?
— Да, конечно. Но это всё не значит, что мы будем молчать.
